steissd в Как девальвировалась профессия инженераСвидетельство человека, работавшего в НИИ министерства обороны.
Поплавки высшего образования. Время: Середина 60-х Место: Москва, система МО Во второй половине двадцатого века была популярна фраза: «Учёным можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан». Произносили её обычно, как шутку, с некоторой долей самоиронии, но на практике она для многих была руководством к действию. Для большинства «белых воротничков» получить учёную степень было и престижно и выгодно. Начиная с сороковых годов, остепененные научные работники по прямой зарплате были самой высокооплачиваемой категорией служащих.
Вот цифры. В проектных, конструкторских и научно-исследовательских организациях оклад старшего инженера был 150 рублей в месяц. А младший научный сотрудник, примерно с тем же опытом и степенью ответственности, получал 200 рублей. Ведущий инженер — 180 рублей, а старший научный сотрудник — кандидат наук — 300 рублей, а доктор наук — 400 рублей. Начальник отдела имел оклад 280 рублей (без степени), кандидат наук — 400 рублей, а доктор — 600 рублей. Разница очевидная. В Министерстве обороны система была несколько иной, там за степень кандидата наук производили доплату к должностному окладу 25 %, а за степень доктора 50%.
Кроме чисто экономической мотивации важную роль играли и соображения престижа. Здесь, по моему мнению, в немалой степени сказалось произошедшая девальвация высшего образования. Прошли те времена, когда диплом инженера свидетельствовал о высоком образовательном и профессиональном уровне его обладателя. Слово «инженер» стало синонимом понятия «служащий». В штатных расписаниях появились такие названия должностей, как «инженер отдела кадров», «инженер отдела снабжения», «инженер по приёму в ремонт бытовой техники». Я уже не говорю о таких рабочих местах, на которых требовалась квалификация, скажем, механика 6 разряда или техника-электрика. Такие рабочие места безусловно назывались «инженерными». А на все такие должности назначали людей без всякого диплома и они прекрасно справлялись со своими обязанностями.
Однако со временем такие люди начинали чувствовать некоторый дискомфорт, поскольку ты называешься «инженер», а «поплавка», то есть значка, свидетельствующего об окончании высшего учебного заведения, у тебя нет. И опять же продвигаться по должности сложно. Тут на помощь пришла широко развившаяся система вечернего образования. Не только в больших городах, но и в малых населённых пунктах на базе предприятий открыли филиалы вузов, где велось обучение без отрыва от производства, то есть – вечернее.
Туда по вечерам после 8-часового рабочего дня устремлялись не только сотрудники этого предприятия, но и рабочие и служащие окрестных небольших учреждений. Их главной задачей было получить необходимые зачёты для перехода на следующий курс при минимальных затратах труда. Многие преподаватели этих филиалов тоже были вечерниками, то есть это были специалисты базового предприятия, которые занялись преподаванием ради дополнительного заработка. 5 лет непрерывной перегрузки – и вот, наконец, вожделенные «корочки» и «поплавок» получены. Новоиспечённый инженер говорит своему начальству: «А я ведь уже 6 лет инженером сижу, пора бы мне стать старшим».
Экзамены на кандидатский минимум. Я вовсе не хочу охаять всех инженеров, получивших вечернее или заочное образование. Некоторые из них стали действительно классными специалистами. Однако подписываться под научной статьёй, скажем, «инженер Шухов» или «инженер Красин», как это делали наши великие предшественники, стало просто неприлично. Я говорю здесь только о слове «инженер», поскольку именно в этой профессии у меня есть большой опыт и собственное мнение. Возможно, и в других профессиях наблюдалась такая же картина. Одно могу сказать: в медицине этого не было и нет. Никому не придёт в голову назначить, скажем, врачом-кардиологом человека, который до этого работал привратником в поликлинике.
Поскольку просто называться «инженером» стало неприлично, нужно было получить право называться «кандидатом таких-то наук» (в моём случае — технических). Особенно это чувствовалось при участии в конференциях, симпозиумах и других подобных мероприятиях. Так что стать «кандидатом» имело вполне реальные моральные и материальные обоснования.
Вот цифры. В проектных, конструкторских и научно-исследовательских организациях оклад старшего инженера был 150 рублей в месяц. А младший научный сотрудник, примерно с тем же опытом и степенью ответственности, получал 200 рублей. Ведущий инженер — 180 рублей, а старший научный сотрудник — кандидат наук — 300 рублей, а доктор наук — 400 рублей. Начальник отдела имел оклад 280 рублей (без степени), кандидат наук — 400 рублей, а доктор — 600 рублей. Разница очевидная. В Министерстве обороны система была несколько иной, там за степень кандидата наук производили доплату к должностному окладу 25 %, а за степень доктора 50%.
Кроме чисто экономической мотивации важную роль играли и соображения престижа. Здесь, по моему мнению, в немалой степени сказалось произошедшая девальвация высшего образования. Прошли те времена, когда диплом инженера свидетельствовал о высоком образовательном и профессиональном уровне его обладателя. Слово «инженер» стало синонимом понятия «служащий». В штатных расписаниях появились такие названия должностей, как «инженер отдела кадров», «инженер отдела снабжения», «инженер по приёму в ремонт бытовой техники». Я уже не говорю о таких рабочих местах, на которых требовалась квалификация, скажем, механика 6 разряда или техника-электрика. Такие рабочие места безусловно назывались «инженерными». А на все такие должности назначали людей без всякого диплома и они прекрасно справлялись со своими обязанностями.
Однако со временем такие люди начинали чувствовать некоторый дискомфорт, поскольку ты называешься «инженер», а «поплавка», то есть значка, свидетельствующего об окончании высшего учебного заведения, у тебя нет. И опять же продвигаться по должности сложно. Тут на помощь пришла широко развившаяся система вечернего образования. Не только в больших городах, но и в малых населённых пунктах на базе предприятий открыли филиалы вузов, где велось обучение без отрыва от производства, то есть – вечернее.
Туда по вечерам после 8-часового рабочего дня устремлялись не только сотрудники этого предприятия, но и рабочие и служащие окрестных небольших учреждений. Их главной задачей было получить необходимые зачёты для перехода на следующий курс при минимальных затратах труда. Многие преподаватели этих филиалов тоже были вечерниками, то есть это были специалисты базового предприятия, которые занялись преподаванием ради дополнительного заработка. 5 лет непрерывной перегрузки – и вот, наконец, вожделенные «корочки» и «поплавок» получены. Новоиспечённый инженер говорит своему начальству: «А я ведь уже 6 лет инженером сижу, пора бы мне стать старшим».
Экзамены на кандидатский минимум. Я вовсе не хочу охаять всех инженеров, получивших вечернее или заочное образование. Некоторые из них стали действительно классными специалистами. Однако подписываться под научной статьёй, скажем, «инженер Шухов» или «инженер Красин», как это делали наши великие предшественники, стало просто неприлично. Я говорю здесь только о слове «инженер», поскольку именно в этой профессии у меня есть большой опыт и собственное мнение. Возможно, и в других профессиях наблюдалась такая же картина. Одно могу сказать: в медицине этого не было и нет. Никому не придёт в голову назначить, скажем, врачом-кардиологом человека, который до этого работал привратником в поликлинике.
Поскольку просто называться «инженером» стало неприлично, нужно было получить право называться «кандидатом таких-то наук» (в моём случае — технических). Особенно это чувствовалось при участии в конференциях, симпозиумах и других подобных мероприятиях. Так что стать «кандидатом» имело вполне реальные моральные и материальные обоснования.