В конце прошлого года в святую Покровскую церковь (станица Тамань Краснодарского края) был назначен новый священник, только что окончивший духовную семинарию. Пробыв в приходе всего несколько дней, новоиспеченный служитель культа явился к своему непосредственному начальнику - архиерею и заявил, что по ряду причин не может служить в Таманской церкви. Его перевели в другой приход.
Вскорости после этого события побывал в Тамани и я. В Покровской церкви царило запустение. Среди сваленной в беспорядке церковной утвари я нашел кусок обложки от школьной тетрадки. «Дневник» - значилось на обрывке. А вдруг это был дневник молодого
священника?.. Я стал думать о том, как изложил бы священник все виденное и слышанное мною в этой необычной командировке и даже за глаза нарек его отцом Василием. Дневник молодого отца Василия, по всей видимости, мог бы выглядеть так:
«День четвертый месяца декабря года 1984 от рождества Христова.
Слава тебе, господи! Свершилось чудо: я окончил духовную семинарию и получил назначение в свой первый приход. Место благословенное - станица Тамань: солнце, море, фрукты, одним словом, благодать божья! Причт', правда, в храме слабенький: ни тебе диакона, ни псаломщика - один настоятель, он же священник. Зато сама церковь знаменитая, поставленная запорожскими казаками еще в 1793 году. В ней бывал М. Ю. Лермонтов и даже упомянул ея в повести «Тамань». Сейчас церковь, как объяснили мне в семинарии, является памятником архитектуры республиканского значения.
День осьмой месяца декабря...
Неисповедимы пути господни! Когда подошел я к церкви, то у врат ея увидел экскурсию: церковь входит в состав Таманского музея Лермонтова. По другую сторону церковных врат стояла прилично одетая женщина, которая громко кричала экскурсантам: «Убирайтесь! Храм закрыт! Не пущу!» Я счел за благо удалиться.
День девятый месяца декабря...
Сегодня, слава богу, мне удалось попасть в храм. Но лучше б мне не попадать туда, бежать, как от огня небесного... Первое потрясение ждало меня на церковном дворике, заваленном стройматериалами. При входе в церковь, прямо на паперти, сидело несколько молодых мужчин. Перед ними на газете были разложены огурцы и стояла бутылка алкогольного зелья. «Зачем, дети мои, вы оскверняете территорию храма божьего?» - спросил я сердито. «Тоже м-мне, папаша нашелся,— нетвердо ответствовал один из мужчин.- Мы, парень, эти... как его., р-рестравраторы. Вот! А папаша у нас свой имеется - товарищ Баринов, возглавляющий нашу бригаду. Правда, скрылся он в неизвестном направлении».
Из домика для крещения младенцев вышла на зов вчерашняя крикунья и представилась церковной старостой Громовой. Громова рассказала, что епархия на реставрацию церкви выделила большую сумму. Тут же объявился некий Баринов, якобы художник из Москвы. Он набрал себе бригаду и заключил договор на ремонт церкви с бывшей казначейшей церковной «двадцатки » Пляшкевич. По этому договору, едва начав работы, он получил 32 600 рублей и исчез — как в воду канул. Бригада же, лишившись бригадира, проводит время в ссорах и пьянках.
Тут подошла к нам сама Пляшкевич. Она сказала, что Громова все лжет, что староста заодно с Бариновым и вместе они грабят церковную кассу. Я напомнил женщинам девятую
«заповедь Моисееву»: «Не свидетельствуй ложно против друга своего» — и попросил позвать священника. В ответ на мои вопросы отец Михаил только переминался с ноги на ногу и тихо посмеивался в бороду. «И впрямь пора старику на покой»,— подумал я, направляясь в храм для принятия дел.
Никогда не видывал я подобного беспорядка в божьем доме! Иконы, книги и прочая церковная утварь кое-как свалены по углам. Изо рта моего шел пар, ибо в храме морознее
было, чем на улице.
День десятый месяца декабря...
«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божьими »,- сказано в священном писании. Пробудившись поутру, вспомнил я сии слова и решил попытаться восстановить мир в своем новом приходе, погрязшем в грехах и суете, при помощи слова божьего.
Облаченный в епитрахиль и ризу отца Михаила, я взобрался на амвон и приготовился служить заутреню. Прихожан было немного, в основном старухи из состава церковной «двадцатки». «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое! Да приидет царствие твое»,- начал я и услышал какую-то непонятную возню, совсем непохожую на характерный
шорох, возникающий в то мгновение, когда молящиеся одновременно осеняют себя крестным знамением. До слуха моего доносились обрывки спора, ведущегося приглушенными голосами:
- Да она не нашей веры, Пляшкевич эта, и фамилия у нее итальянская...
- Сама ты не нашей веры, это Громова твоя- авантюристка, церковные денежки ворует. Потому и снюхалась с Бариновым, вместе, небось, и поделили. Вот я на нее архиепископу напишу.
- А я на Пляшкевич в народный контроль!
- А я в «Крокодил»!
Упоминание «Крокодила» вывело меня из равновесия, и я оглянулся на богомолок. Старушки тут же низко склонили головы и стали лихорадочно креститься. Собрав волю свою в кулак (первая служба все же!), стараясь не обращать внимания на тут же возобновившийся свистящий шепот за спиной, я продолжал: «Да будет воля твоя на земле и на небе...»
- А Громова иконы и книги из церкви продала и теперь на эти деньги дом строит...
- А Пляшкевич тоже на руку нечиста, к тому же католичка скрытая...
«Хлеб насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим... »
- А новая казначейша-то пьет как сапожник. Напьется и валяется в канаве. У меня и фотографии есть...
«И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого, ибо твое есть царство и сила и слава вовеки. Аминь».
- А у Громовой дома кинжал есть. И мотороллер...
- А у Пляшкевич собак две дюжины. Прямо в горнице...
- А Громова любит мужиком наряжаться и на мотороллере по станице шастать...
Это уж было чересчур. «Не злословьте друг друга, братия!» — выкрикнул я что есть мочи библейские слова. Перешагивая через склоненных прихожанок и кучи строительного
мусора на полу, я направился к дому Громовой.
- Как допустили вы, староста церковного совета, до того, что прихожане прямо в храме богохульствуют и нарушают священные заповеди?
- Это Пляшкевич виновата...
- Деньги виноваты, что топчете вы друг друга. Недаром в Библии сказано: «Никто не может служить двум господам... Не можете служить богу и мамоне».
- Да какому там богу, батюшка! Неверующая я! И маманя тут ни при чем.
- То есть... как это...— задохнулся я от неожиданности и ринулся вон. «О господи милосердный, дай мне силы вынести все это! – шептал я дорогой.— ...Все, кончено! Сию минуту собираю свою суму и еду к архиерею хлопотать о переводе... Ибо с такими прихожанами сам не заметишь, как станешь атеистом.
Стою на неубранном полу в одном из приделов таманского храма. В руках у меня бумаги из приведенной Громовой в полный хаос церковной бухгалтерии, в голове - отнюдь
не божественные, а довольно приземленные мысли. На какую статью церковных расходов списать те никем не оприходованные 660 рублей, которые она якобы потратила на поездки по краю в поисках стройматериалов? Что толкнуло бывшую казначейшу церкви Пляшкевич на подписание кабального для общины договора о ремонте и реставрации храма с неизвестно откуда объявившимся (и неизвестно куда исчезнувшим по получении денег) Бариновым? Не странно ли, кстати, что никто из церковников палец о палец не ударил, дабы найти беглеца и вернуть свои кровные? А может, они по каким-то причинам не хотят его разыскивать?..
Можно задать еще множество вопросов. Не нам на них отвечать, хотя и ответ напрашивается сам собой: деньги, выделенные епархией на реставрацию храма, и явились
первопричиной всех распрей и неурядиц. Деньги эти не государственные, а церковные, и потому их судьба в принципе не должна волновать ни ОБХСС, ни финорганы. Вот и налетели на сей лакомый кусок верующие и неверующие любители легкой наживы, как мотыльки на уличный фонарь. Для таких людей все равно, какому богу служить, они готовы примазаться к любому делу, где есть возможность поживиться. В старину таких называли
фарисеями.
Ну, а нам-то, казалось бы, что за печаль? Растранжирили церковники свои денежки -пусть сами и разбираются: церковь у нас отделена от государства. Но в данном случае речь идет не о заурядной церквушке. Таманская церковь - памятник архитектуры, связанный к тому же со святым (в общечеловеческом, а не в церковном смысле) для всех нас именем Лермонтова. И в этом своем качестве государству она никак небезразлична.
Исчезнувший Баринов не имел обязательной в подобных случаях санкции Министерства культуры РСФСР на проведение в Таманской церкви реставрационных работ, и поэтому договор, заключенный с ним церковным советом, является незаконным. Это подтвердил впоследствии в разговоре со мной зам. начальника главка министерства А. Михайловский. Удастся ли теперь спасти уникальный памятник? Это известно одному только богу...
Мои раздумья прерывают шаркающие, старческие шаги отца Михаила.
- Как вы считаете, - спрашиваю его,- ваши прихожане честные люди?
Отец Михаил усмехается в бороду:
- По священному писанию честных людей не существует. От себя гребут только куры, человек же гребет под себя...
Эти слова настоятеля святой Покровской церкви я оставляю без комментариев.
Краснодарский край.
От редакции. Итак, заповеди добра, которые пытался проповедовать вымышленный персонаж фельетона отец Василий, остались неуслышанными. Реально существующий отец Михаил подменил их демагогической посылкой о безусловной грешности всех людей.
Очень удобная формула! Все мы, дескать, грешны, потому и воровать можно, и клеветать друг на друга, и мошенничать – добрый господь бог все равно простит. Где же проповедуемое священным писанием неукоснительное соблюдение законов - не только церковных, но и мирских? Нет его. А есть лишь красивые слова и не слишком красивые дела, за ними скрывающиеся. Деньги - вот истинный бог, которому поклоняются а Таманской церкви. А в результате, как явствует из фельетона, страдают и церковь, и государство. И подобная ситуация, как нам кажется, не может оставить равнодушными ни истинно верующих, ни убежденных атеистов. Для спасения здания таманского храма должны быть приняты срочные и самые решительные меры.
