Очередная античнаая монета-малышка пополнила мою коллекцию:
Эта монета - так называемая АE10 города Адрамитиона в области Мизия, отчеканенная около 350 года до н.э.
На аверсе этой монеты изображен портрет верховного греческого бога Зевса, а на реверсе – протома крылатого коня (Пегаса?) с легендой ADPA, под Пегасом –пшеничный колос ( он слабо виден, но он есть).
Вес монеты 1,04 гр, диаметр 10 мм.
Весьма хорошо сохранившаяся бронзовая греческая монета классического периода в однотонной коричневой патине.
Этот город очень мало упоминался в античных хрониках. Известно, что в I в. до н. э. в Адрамитионе правил тиран Диодор, ставленник понтийского царя Митридата VI Евпатора, он был академический философ, но это не помешало ему приказать задушить своих сограждан, враждебно относящихся к Митридату во время его противостоянию с Римом.
Но это было в I в. до н. э. ! А что было в предполагаемом годе чеканки - 350 г.д.н.э?
В Греции было вот что:
В самой Греции в это время не было крупных сражений, однако страна жили как на пороховой бочке. Стремительно поднимал голову очередной колосс – Македонское царство. Руководимое с 357 года талантливым Филиппом II, это государство очень быстро достигло как внутреннего единства, так и быстро консолидировалось для борьбы за увеличение своего влияния в самой Греции. Год от году Филипп II проводил блестящую внешнюю политику, воюя с одними, и вступая в союз с другими. В продолжающейся Священной войне Филипп II занял сторону союза амфиктионов, и стал противником фокейцев. К 350 году он достиг значительных успехов: его союзниками стали Фессалийская лига, Фивы и Беотия, Халкидикийская лига, полисы Византий, Перинф и Амадок; военные силы фокейцев были разбиты в 352 году в битве у «Поля крокусов» при Фивах. Но увы, нельзя одновременно дружить со всеми вместе. В лагере противников Македонии выделились Фокея, Ахея, Спарта, Коринф и Афины. Сами Фивы получили в этом году от персидского царя 300 талантов на продолжение Священной войны, так что эта внутреняя греческая междоусобица никак не утихала. В этом году в активных дипломатических и военных наступательных действиях была взята пауза, и в 350 г. Афины почти не сталкивались с Филиппом, и их опасения отчасти утихли. Внимание было приковано к событиям на востоке. Афинские командующие на Херсонесе установили дружественные отношения с Оронтом, сатрапом Мизии, который позже, около 349 г., отложился от Артаксеркса и стал хозяином на северо-западе Малой Азии. Тем самым позиции афинян на Геллеспонте укрепились,
В 350 г. Филипп вторгся в Эпир, забрал Александра к своему двору и аннексировал область Паравею, через которую шли пути из долины Аоя в Македонию. Он также вел боевые действия в Пеонии и, вероятно, расширил свои владения на севере. В северной Фессалии, по-видимому зимой 350 года Филипп упрочил контроль за Пагасами и Магнесией и, несмотря на протесты фессалийцев, продолжал присваивать фессалийские рыночные и портовые сборы. На востоке в это время он, видимо, заключил соглашение с Персией, по которому бежавшие в Македонию мятежный сатрап Артабаз и его военноначальник Мемнон возвращались домой, а между Македонией и Персией устанавливался дружественный нейтралитет.
К 349 г. Филипп чувствовал себя достаточно сильным, чтобы предпринять самую опасную операцию по сравнению с предыдущими: начать завоевание Халкидийской лиги, которая могла послужить военной базой для его врагов – афинян.
Действия Филиппа часто становились темой для обсуждения в афинском народном собрании. На одном из таких заседаний в 350 г., была оглашена «Первая филиппика» Демосфена. Демосфен заострил внимание на стремительности и выносливости Филиппа, сравнивая его с опытным кулачным бойцом, удары которого парируются слишком поздно, и призывал афинян напасть на Филиппа в Македонии, прежде чем тот нападет на Аттику. Вопрос, однако, состоял в том, как именно вести войну. Демосфен предложил набрать мобильный отряд из 2 тысяч пехотинцев и 200 всадников, имеющих в своем распоряжении 10 боевых кораблей и несколько транспортов, который действовал бы с Лемноса, Фасоса и Скиатоса против македонского побережья и блокировал порты Филиппа. Эта операция, стоившая бы около 90 талантов в год, имела бы мало шансов на успех как наступательная мера, так как у Афин не имелось базы в заливе Термаикос, а Македония не зависела от морского импорта. Кроме того, Демосфен предложил подготовить отряд в 50 кораблей и 10-тысячное гражданское ополчение, готовое отплыть из Пирея в любой момент. Эта мера, уже предлагавшаяся им в речи «О симмориях», в случае ее воплощения на практике была бы вполне разумна (хотя и весьма дорога – ее начало, как и мобилизация в крупных странах, фактически означало решение о начале боевых действий). В пылкой речи Демосфен призывал афинян лично выступить на борьбу с врагом, не теряя времени.
Афинам в то время приходилось наблюдать «ползучую» агрессию Филиппа II, который прощупывал «слабые места» среди афинских союзников и соседей. Одним из таких слабых мест стал о. Эвбея, в партиях полисов которых шла активная борьба. Филипп II систематично поддерживал партии, которые обращались к нему за помощью, и понемногу, шаг за шагом, делал их промакедонскими, так, что те все теснее становились привязаны к воле нового союзника, превращавшегося в хозяина. За несколько лет чуть ли не весь остров стал промакедонским, и потому проигрывающая сторона решила пойти « ва-банк»: проафинский тиран Эритрий Плутарх обратился за помощью к Афинам в связи с натиском промакедонского тирана другого полиса Клитарха.
Афинское собрание, неожиданно для себя, не погрязло в словопрениях, а быстро приняло решение о посылке «ограниченного воинского контингента» на Эвбею для помощи союзнику. Руководил отрядом афинским наемников и ректрутов знаменитый полководец Фокион, только что вернувшийся с Кипра. Увы, собственных сил у него было мало, и потому проафинское войско включало в себя местные отряды пехоты и конницы. Начало компании было неоптимистичным: по словам историка Плутарха, Фокион обнаружил вокруг себя «повсюду одну измену, гниль и подкуп, а потому и сам попал в очень опасное положение»; сам тиран Плутарх вел себя весьма своевольно, считая настоящим командующим именно себя; афинские рекруты частично дезертировали… Тем не менее, в битве на Таманской равнине он одержал убедительную победу. При этом всех греков, захваченных в плен, он отпустил на волю, опасаясь, как бы демагоги в Афинах не ожесточили против них народ, и те не потерпели бы незаслуженную муку.
Увы, победа не стала причиной для установления мира. Вялотекущая гражданская война продолжалась, и промакедонские партии становились все уверенней и уверенней.
Фессалия в это время отнюдь не была единой, ее полисы то и дело сотрясали внутренние смуты. Это сильно ослабляло ее, и делало привлекательной добычей при возможной внешней агрессии, тем более, что противоборствующие стороны то и дело привлекали заграничную помощь. Так, в 350 году а одном из древнейших полисов Лариссе после двухлетней междоусобной распри к власти пришел один из потомков аристократического рода Алевадов, некий Сим. Возможно, это произошло с согласия Филиппа II, с которым Сим был тесно связан с тех пор, как выступил одним из инициаторов приглашения македонского царя в Фессалию. Сим правил совершенно авторитарно, как об этом можно судить по тому, что он, подобно ферским тиранам Александру и Тисифону, выпускал монету от собственного имени. Однако его режим вызывал оппозицию, впрочем, не столько, по-видимому, у народной массы, сколько у враждебной ему с самого начала части Алевадов, и дело доходило до кровавых эксцессов.