Долго, может быть, даже двадцать лет подряд наносила урон государственной казне существующая на Карагандинской обувной фабрике должность вахтера. За полносменное бездельничанье звонкую монету получал вахтер и цинично не отрывал взгляда от страниц очередного тома «всемирки» даже в моменты массового исхода трудящихся с территории фабрики. Потому что знал: нет, не схватить ему за руку несуна, маскирующего уворованную продукцию предприятия под естественные выпуклости фигуры.
На стойком нуле держался процент хищений.
Обувь, производимую Карагандинской фабрикой, брать не хотели и даром...
Конечно, когда-то была и у карагандинских обувщиков золотая пора. В годы поголовного перехода населения с бахил, чунь и кирзы на нечто более эстетичное внушительным спросом пользовались и суконные сапоги на тяжелой, как водолазные груза,
черной резиновой подошве, и каменные, не очень ладно скроенные, но крепко сшитые танкетки с пантолетками.
Но в ногу с прогрессом шагали жители как облцентра, так и области, и настал момент, когда брезгливо глянул вниз карагандинец:
- Что это за мерзость на ногах моих? Оно, конечно, в ногах правды нет, но вот у меня аэробилет в столицу, где хочу истратить я отпуск в хождении по театрам и концертным залам. Не завернут ли меня от парадных подъездов Большого, Малого и средних театров билетеры? Не объявят ли, что в такой обуви даже и саночистные работы проводить грех, а не то что «Тоску» слушать? Я желаю топтать столичное бульварное кольцо и даже родные карагандинские тротуары элегантными туфлями!
Но и год, и пять, и двадцать лет подряд продолжала гнать фабрика один и тот же унылый текстильно- резиновый ассортимент, прогибая полки магазинов и рождая в среде продавцов разговоры:
- Надо же, перестала тратить моль тряпочную карагандинскую обувку. Раньше за милую душу жевала, а теперь в рот не берет. Тоже, видно, пресытилась и сейчас перешла в отдел сопутствующих товаров, жрет носки эластик, чулки со швом.
Между тем отношение планирующих организаций, в том числе и Министерства легкой промышленности СССР, к обувной фабрике в Караганде было таким, словно данное предприятие выпускает не товар, который должен учитывать чуть ли не ежемесячные колебания и шараханья моды, а нечто устоявшееся веками, скажем, скрепки канцелярские, и не выделялось обувщикам ни новых станков, ни модных материалов.
Минлегпром же республики вообще забыл о фабрике, выпускающей, между прочим, ежегодно три миллиона пар своей обреченной на складское гниение продукции, и не выделил ни одной единицы оборудования по планам технического перевооружения отрасли, рассчитанным до 1990 года.
Так, наверное, и вступили бы в третье тысячелетие карагандинские обувщики, именуемые в народе за аховость продукции сапожниками. Выполняли бы и перевыполняли, как и все эти годы, план по производству архиархаичных суконно-резиновых сапог, распределяли бы места в соцсоревновании, получали премиальные надбавки и, возможно, стачали бы столько неходовой обувки, что, сложи ее в кучу, самый высокий карагандинский террикон показался бы в сравнении с нею кротовьей горкой...
Но... (С каким удовольствием выписываю я это обычно сакраментальное и не обещающее ничего хорошего «но»! Как отличается оно от всех прочих «но»!)
...Но однажды закончила рабочую смену пошивщица обуви Валентина Рузанова, сменила спецовку на костюм со значком депутата Верховного Совета Казахской ССР и, ожидая в депутатском кабинете очередного посетителя, принялась подбивать некоторые итоги своей работы.
Наказ избирателей—открыть в районе детский садик—выполнен на двести процентов: два детских сада получили ребятишки...
Мать Владимира К. теперь при встречах с нею если и плачет, то от радости: возымело действие письмо депутата Рузановой в Минздрав СССР, и под завязку загруженный работой курганский чудодей Илизаров поставил на ноги Владимира, с детских лет страдавшего сильнейшей хромотой...
Многодетная семья шахтера Цветова получила недавно квартиру, и самым дорогим гостем была на новоселье Рузанова, истратившая немало времени в жилищных хлопотах. Вот только подруга по смене, приютившись в обеденный перерыв у станка и развязавши свой «тормозок» — взятый из дома обед,—бросила недавно с укоризной: «Ты, Валя, депутат, но хоть и не получала от нас такого наказа, а могла бы и посуетиться, чтобы на фабрике бытовки, что ли, организовали. В чистое переодеваемся тут же, мужиков-наладчиков отвернуться заставляя...»
«У нас на фабрике...— Валентина открыла форточку, впуская в кабинет свежий воздух.—У нас на фабрике ломать все надо! Сколько же можно за халтуру деньги получать!»
И эта, может, и не совсем так сформулированная мысль заставила Валентину Рузанову ни много ни мало коренным образом переменить всю обстановку на Карагандинской обувной фабрике, с хрустом сломать унылую систему получения денег за производство откровенно дрянной продукции.
«Нас премируют за брак!» — так озаглавили во всесоюзной газете письмо-крик депутата В. Рузановой, и столь откровенно и доказательно рассказало оно о том, что творится на фабрике, что одновременно с выходом газеты в дирекции Карагандинской обувной фабрики телефон взорвался непрерывным междугородным звонком. Валентину Рузанову и всю администрацию вызывали в Москву,- в Министерство легкой промышленности.
И в столичном министерстве не выбирала Рузанова обтекаемых выражений, сыпала, характеризуя продукцию родной фабрики, прилагательными «дрянная», «неходовая», «устаревшая». И хоть и пытался слегка приуспокоить ее директор фабрики
А. А. Кнорр, но с грохотом вывалила депутат Валентина Рузанова на полированные министерские столы образчики карагандинской обуви, вызвав единодушный выдох: «Ах! Ну и древность! Ну и позавчерашний день!» »
На «древности» и «позавчерашнем дне» стояли ярлыки с датой-1984.
-И что?- спросила в наступившей затем тишине депутат Рузанова.— Будете, уважаемые товарищи, принимать какие-то меры, или нам продолжать перевыполнять планы по выпуску этой дряни?
...А потом был приказ министра легкой промышленности СССР Н.Н.Тарасова от 24.04.1984. Такой это был приказ, что при зачтении его на фабрике собравшиеся ежеминутно разражались громовыми аплодисментами, а отдельные места даже бисировались! Прицельная конкретика, уверенные «выделить », «обеспечить», «оформить», «разработать и осуществить» открывали перед фабрикой такие горизонты, какие не распахиваются даже с главной вершины Алатау, семитысячника пика Победы. А
вскоре на склады прибыли первые тюки кожи, да такой, что и бальзаковская шагреневая, пожалуй, уступала ей по качеству выделки. И наимоднейшие литые несносимые подошвы поступили, и модная фурнитура, и образцы, по которым начали производиться первые партии обуви.
С некоторым даже благоговением брали в цехах мастерицы дивные, ранее никогда не виданные материалы, ласково поглаживали лаковые поверхности. И было единодушно решено: такой товар да вдруг косой строчкой либо халтурным клеением испортить? Да никогда в жизни, пусть лучше руки отсохнут! Дадим, сказал коллектив, обувь модную, классную и чтобы ни полпроцента брака!
- «Копакабана»,—торопливо прочитала спустя некоторое время после издания приказа одна из местных модниц, продравшаяся к прилавку обувного магазина, фирменную золоченую этикетку на заветных босоножках с низеньким каблучком и легкими, но прочными полосочками-перепонками. «Итальянские, видать». Но, приглядевшись, изумилась: «Да нет же—«Караганда»! Наши? Карагандинские?!»
Такой взлет популярности изделий Карагандинской обувной фабрики изумил и даже испугал работников торговли, и с тех пор дирекция магазинов, «выбрасывая» в продажу обувь земляков, оповещает об этом райотделы милиции: «Товарищи! Завтра мы планируем начать торговлю дамскими сапожками производства местной фабрики, так вы уж обеспечьте сотрудника для поддержания порядка, а то в прошлый раз две покупательницы совершили невероятное: разорвали пополам полиуретановую подошву не поделенного ими сапога».
И опять покупатели недовольны Карагандинской обувной фабрикой: мало, категорически мало выпускает она своего товара на рынок.
- ...Значит, живете и работаете теперь в режиме наибольшего благоприятствования? – поинтересовался я у Валентины Рузановой после того, как мы с нею обошли начинающую коренное преображение фабрику.
- Вы вот что,—сказала Валентина.— Вы портфель опустите на землю, вам и вторая рука понадобится для загибания пальцев, чтобы проблемы подсчитать. Георгиевский кожкомбинат нам спички в колеса вставляет регулярнейшим образом: шлет кожи черт-те каких колеров, таких и в спектре нет. Джамбулское кожобувьобъединение тоже в цветовой
импрессионизм то и дело ударяется. Начальник Казахского кожевенного обувного объединения У. И. Мадалиев взял и урезал нам поставки хрома на 4 миллиона квадратных дециметров. Армавирский комбинат искусственной подошвы вместо ходовых размеров подсовывает самые ненужные, ташкентское кожобъединение «Узбекистан» и Калининский комбинат искусственных кож—тоже, как сговорились. А от Московского кожобъединения обещанного хрома ялового мы имеем 0,0дм2... Вы найдите для печатирезонные слова к поставщикам. Найдете?
Нашли.
Товарищи поставщики! Карагандинская обувная фабрика, можно сказать, делает первые шаги, вернее, переучивается ходить. Ей-богу, грешно это: вместо поддержки подставлять ножку. Это, если хотите, просьба или совет Крокодила. Крокодилу, увидевшему на Карагандинской обувной фабрике модели, радующие сердце и ступни покупателей, весьма и весьма не хотелось бы, чтобы перерожденное предприятие вдруг шагнуло бы из-за нерасторопности партнеров назад во вчерашний день. И вынуждено было бы вернуться к изготовлению серятины, взяв которую в руки получаешь, так сказать, унылый привет от старых штиблет...
