В этом деле у нас достигнуты определенные успехи. Накоплен арсенал специальных выразительных средств. Давайте их проанализируем.
В качестве эталонной рассмотрим двухсерийную телевизионную ленту студии имени Довженко «Тепло студеной земли» (режиссер Николай Засеев). Действие картины происходит на Севере. На нефтеразработке.
Как видно, авторы хорошо знают производственный материал: зрителям без конца показывают валы, трубы, насосы, тросы, колеса, моторы и манометры. Все это скрежещет, лязгает, ухает и зашкаливает. Напряженный производственный ритм буквально задевает за все живое. Пять минут, десять, полчаса... Временами можно подумать, что фильм не художественный, а учебный, посвященный технологии перевозки нефтяных вышек с места на место, бурению сложных геологических рельефов.
Однако это не так. Изредка в ткань картины вкрапливаются герои—современники, нефтяники. Мы хорошо их знаем: они галопируют у нас из картины в картину...
Вот передовой инженер Марич—молодой, усатый, спорый на труд (днюет и ночует у буровой). Вот правофланговый тракторист Черных - тоже молодой, хотя и безусый (дабы не перепутать с Маричем), тоже безоглядно отдающийся как работе, так и любви (к поварихе-ударнице Галине). А вот и тракторист-индивидуалист Подбелов—он в модной бороде (под которой прячет истинное лицо), алчный и гнусный (без денег не пошевелит даже пальцем), конечно, озлобленный (прямо-таки скрежещет зубами, когда Галя отказывается стать его женой, красиво упакованной в мещанский уют). Отлично известен по другим лентам и консерватор- начальник Глыбчак. Он обязательно толст (отъелся на руководящих харчах), обязательно грубоват (привык распоряжаться), обязательно труслив (недоверчиво относится к рацпредложениям Марича). О женских образах говорить подробно не стоит: все они одинаково прелестны, одинаково горды и одинаково порывисты. В конце концов для чего производственному фильму оригинальные образы? Они только все усложняют.
С трафаретами спокойнее. Главное, чтобы время от времени персонажи выкрикивали: «Майна!», «Вира!», «Трави помалу! » - и до хрипоты спорили, в каком месте надо пробивать сеноман. (Кстати, что такое сеноман, в фильме «Тепло студеной земли» так и не объясняется, хотя речь о нем идет постоянно. Любопытные могут справиться в энциклопедическом словаре и там не найдут этот термин!)
Счастливый финал обязателен в производственной картине. Как это выглядит в нашем случае? Без аварий пройдено Гнилое болото. Из трубы забулькало «черное золото». Нефтяники мажут им друг друга (сколько раз мы видели это в кино: десять, двадцать? И хорошо: проверено жизнью!). Галя выходит за Черных. Подбелов убирается из бригады. Глыбчак, отстранивший Марича от работы (за самовольное внедрение передовых методов), тут же сознает свою ошибку и целуется с инженером- нефтяником под радостные крики бригады... Звучит оптимистичная песня. Под гитару. С нее фильм начался, ею заканчивается. В песне, рассчитанной на самых неискушенных зрителей, разъясняется идея. В этакой музыкально-доходчивой форме...
Кое-кто может не согласиться с основополагающими тезисами этой лекции. Дескать, в любом художественном кино в центре должны быть характеры, судьбы людей, а производство—лишь фон для их раскрытия.
Нет и еще раз нет! Новое время диктует новые конфликты: на смену пресловутому «быть или не быть?» приходит новаторское «бурить или не бурить?». Да, возможно, это не так занимательно, как поединки на шпагах, отравления, тени отцов и тому подобная чертовщина. Но зато мы ставим жирную «галочку» в нашей кинематографической отчетности: еще одну отрасль индустрии вывели на экран, охватили, так сказать, художественными средствами. Дело беспроигрышное. Надежное. Употребляя современный жаргон—стопроцентный верняк!
